| Апрелевский завод грампластинок | |
| Основание | 1910 год |
| Упразднена | 2002 год |
| Причина упразднения | банкротство |
| Основатели | Готлиб Молль |
| Расположение | Россия Россия: Апрелевка |
| Отрасль | Химическая |
| Апрелевский завод грампластинок на Викискладе | |
| Награды |
Апрелевский завод грампластинок
— бывшее предприятие по производству грампластинок. Находится в городе Апрелевка Московской области.
История
Завод был основан в 1910 году. В первый год работы (1911) было выпущено 400 тыс. граммофонных дисков под маркой «Метрополь-рекорд». После Октябрьской революции завод был национализирован и начал выпуск грампластинок с выступлениями российских революционеров. В 1925 году заводу было присвоено название «Апрелевский завод памяти 1905 года».
Ленин на Апрелевском заводе грампластинок, 25 апреля 1921 года. Второй справа от Ленина — директор, сын основателя завода Богдана Молля Иван Молль
В начале 1930-х годов завод стал главным производителем грампластинок в СССР. Завод был расширен, на нём работало более 1000 рабочих, а ежегодный выпуск достигал 19 миллионов пластинок. В первые дни Великой Отечественной войны на заводе была впервые записана «Священная война» в исполнении ансамбля Александрова. Во время войны завод производил авиабомбы. После войны, в 1952 году, на заводе освоили выпуск долгоиграющих пластинок. А в 1961 году начался выпуск первых стереофонических пластинок.
В 1964 году Апрелевский завод вошёл в состав всесоюзной как основное производственное предприятие, которое впоследствии выпускало до 65 % всех советских грампластинок. К началу 1980-х годов на заводе работало более 3.000 человек, а выпуск пластинок превышал 50 миллионов штук в год. В 1989 году на заводе началось производство аудиокассет. После 1991 года структура «Мелодии» (прежде всего централизованная система заказов и сбыта) стала разваливаться, а входящие в неё заводы грамзаписи получили неожиданную и, как оказалось, обременительную свободу.
Спрос на пластинки начал резко снижаться: упала покупательная способность населения, сократилось производство проигрывателей, а на рынок вышли новые аудионосители —. В 1991 году, когда Апрелевский завод выпустил около 33 млн пластинок, он уже работал в убыток, поскольку цены на пластинки оставались фиксированными. Не помогли ни переход на независимых заказчиков (SNC Records, Moroz Records и другие фирмы звукозаписи), ни выпуск кассет с записью. В 1992 году завод оказался на грани остановки при годовом объёме выпуска пластинок около 10 млн штук. Последняя партия пластинок и кассет была выпущена в 1997 году. В 2002 году решением арбитражного суда Московской области Апрелевский завод грампластинок был признан банкротом.
Президент российского независимого лейбла Lilith Records Ольга Кирьянова заявила, что фабрика виниловых пластинок «Апрелевка» снова заработает весной 2009 года, но этим планам не суждено было сбыться[1].
Виниловые воспоминания, или история советской грампластинки
Было время, когда на полках вездесущих шведских стенок рядом с советской энциклопедией красовались собрания известных писателей и аккуратными стопками хранились грампластинки. Каждое новое приобретение считалось знаменательным событием: взрослые благоговейно протирали проигрыватель от пыли в мечтах о предстоящей вечеринке под звуки «битлов», а дети с нетерпением ждали вечера, чтобы, устроившись поудобнее в любимом дедушкином кресле, погрузится в волшебный мир сказок. Василий Ливанов, Юрий Энтин и Геннадий Гладков, Георгий Вицин, Олег Табаков – неподражаемые голоса великих актеров превращали кусочек винила с неизменным логотипом «Мелодия» в настоящую драгоценность.
Сейчас уже сложно сказать, когда начался бум коллекционирования пластинок. Скорее всего, с появлением самой возможности записи звука. Вначале собиранию подверглись перфорированные круги для шарманок и восковые валики для фонографа, затем и сами граммофонные пластинки. Коллекционирование, например, поп-рок-музыки в ее нынешнем понимании началось, скорее всего, с Элвиса, Тhe Beatles и Rolling stones.
В Советском Союзе были и виниловые (или жесткие, как их иногда называют), и гибкие (так называемые flexi) пластинки, к которым можно отнести открытки, звуковые письма, звуковые приложения журналов «Кругозор», «Клуб и художественная самодеятельность», и, конечно, грампластинки «монополии советской грамзаписи».
Вначале были «кости»…
В период 1945-47 годов произошел первый прорыв западной культуры в СССР. После войны, благодаря вернувшимся с фронта, в Советский Союз попали трофейные пластинки, в частности записи Петра Лещенко и Александра Вертинского, которые сразу же заняли свою особую нишу в бытовой патефонной культуре. На этих дисках лежала печать если не запретности, то, во всяком случае, некой недозволенности. В послевоенные годы патефон играл огромную роль в быту советских людей, скрашивая жизнь в самые трудные ее периоды. А когда в конце 40-х началась идеологическая борьба с космополитизмом и низкопоклонничеством перед Западом, меломанам пришлось развивать смекалку. Так возник легендарный советский феномен – «ребра», или «кости»!
Это были настоящие рентгеновские снимки – черепов, позвоночников, суставов, костей рук и ног… Выбор материала объяснялся довольно просто: его было много, он был дешев, доступен, на нем было удобно писать, пластинки можно было прятать в рукав во время рейдов дружинников и нарядов милиции. Рентгеновские снимки скупались засланными казачками оптом за копейки в поликлиниках и больницах. Пластинки из них изготавливали на особых установках глубоко законспирированные отечественные самородки-Кулибины. Если верить книге «Рок в СССР» Артемия Троицкого, то аппараты, на которых «нарезались кости», переделывались из старых граммофонов, хотя, по другим источникам, это утверждение спорно. Продавались «кости», само собой разумеется, из-под полы, а люди, производившие или продававшие их, рисковали заплатить огромный штраф и даже поплатиться свободой за «идеологическую диверсию и незаконную экономическую деятельность».
«Костей-ребер» было много, они были везде. И записан на них был не только рок-н-ролл. В интеллигентных семьях на рентгеновских снимках можно было найти Александра Вертинского или очень популярное в те времена танго “Kiss Of Fire” в исполнении Georgia Gibbs. В Москве, например, их можно было приобрести возле ГУМа у «алкоголических небритых личностей», похожих на персонажей некоторых песен Аркадия Северного. «Темные личности отираются у музыкального отдела ГУМа», – примерно так писал о них журнал «Крокодил». Среди клиентов-покупателей, которые в большинстве своем были стилягами, продавцы таких пластинок звались дельцами. Стоили «ребра» рубль-полтора «новыми» деньгами – как пять порций мороженого.
Звуковой парадокс
В начале 60-х «кости и ребра» наконец стали выпускать цивилизованным образом. Теперь они именовались гибкими звуковыми письмами, а в западной литературе о них писали “official flexi postcards”. Продавались такие пластинки относительно официально – в качестве сувениров на советских курортах. Также разрешалось записывать звуковые письма в специальных студиях звукозаписи. Диапазон артистов, предлагаемых к изданию на звуковых письмах, был весьма широк: начиная от отдельных композиций Окуджавы, Высоцкого, Галича, цыган, «эмигрантов» и музыки из фильма «Генералы песчаных карьеров» до вожделенного рок-н-ролла. Правда, репертуар или каталог таких студий состоял не из конкретных альбомов исполнителей, а из отдельно отобранных «вещей». Выбор композиций производился работниками студии на слух.
Если рассматривать «кости» и «письма» как синглы, причем односторонние, то получается парадокс. На Западе такой продукт был коммерческим, нацеленным на реализацию здесь, сейчас и дешево, в Союзе же денег обычно хватало только на одну композицию, не говоря уже об альбомах (а иногда и та не входила целиком). Вот эти самые записи сейчас и являются подлинными раритетами – немногие коллекционеры могут похвастаться их наличием в своих собраниях. Стоимость же таких экземпляров в начале 90-х годов ХХ века доходила до десятков, а то и сотни английских фунтов. Ведь в свое время это была практически штучная продукция, и, как бы ни каламбурно это звучало, очень мало «костей» дожило до наших дней.
Советская мелодия
А вот те самые пластинки советского детства, с добрыми сказками и незабываемыми иллюстрациями, талантливо озвученные легендами советского театра и кино, выпускались одной единственной. В 1965 году в стране работало целых пять заводов по производству грампластинок: в Москве, Ленинграде, Риге, Ташкенте и Тбилиси. В 1970 году тираж пластинок в СССР достиг 180 миллионов. «Мелодия» объединила основные фабрики грампластинок и звукозаписывающие студии, существовавшие на тот момент, и до второй половины 1980-х годов являлась единственной в стране государственной организацией по массовому производству и распространению фонограмм.
Как и любой масштабный советский проект «Мелодия» вобрала в себя лучшие умы и таланты – признанные режиссеры, известные актеры и музыканты, писатели и художники были шестеренками единого звукозаписывающего механизма. Благодаря своему качеству, записи «Мелодии» получили мировое признание – экспортировались более чем в 90 стран, неоднократно отмечались международными премиями и переиздавались за рубежом. В свою очередь «Мелодия» издавала записи по лицензии зарубежных фирм, а к началу 1990-х фирма входила в шестерку крупнейших мировых звукозаписывающих компаний.
Сегодня грампластинки еще пылятся где-то на антресолях в бабушкиных квартирах, но если хорошенько прислушаться, то сквозь виниловый шорох детских воспоминаний можно услышать далекий чарующий голос: «Ну, что же, устраивайся поудобнее, дружок, сейчас начнется сказка…»
Настоящее время
Сейчас на площадях Апрелевского завода работают другие предприятия, здесь выпускают носки, обеспечивая ими треть России; пластмассу и бланки для сдачи Единого государственного экзамена.[2] Производилась вермишель быстрого приготовления «Милана».
В августе 2014 года в прессе появилась информация[3], что в Апрелевке планируется реконструировать территорию завода грампластинок «Мелодия». Вместо закрытой территории промзоны планируется построить городскую площадь и главную улицу с торговым пассажем, разбить парк, организовать культурный центр, музей грампластинки и мини-гостиницу на 100 мест. Там поместится также индустриальный парк с конторами и мини-производствами.
- Медиафайлы на Викискладе
Студии грамзаписи
Московские
Всесоюзная студия грамзаписи (ВСГ) была организована 5 ноября 1957 года[12][43], располагалась в пристройке Дома звукозаписи[44], с 1960 года разместилась на улице Станкевича. По словам Юрия Энтина, который с 1962 года работал редактором ВСГ, в начале 1960-х годов на студии были относительно свободные нравы. Именно там появлялись «какие-нибудь „Ландыши“, которые потом критиковались за мещанство»[45]. Записи проходили в специально оборудованном здании бывшей Англиканской церкви, с большим (на первом этаже) и малым (на втором этаже) залами-студиями. Там же размещались специальные аппаратные для монтажа записей и снятия дублей, оснащённые многочисленными аппаратами для записи на магнитную плёнку и переписи на тондиски[21], реставрационная аппаратная для восстановления старых записей из архивов и частных коллекций[46]. Имелись аппаратные для записи из Большого зала Московской консерватории и Большого театра. Редакция и управление ВСГ размещалось в пасторском доме при церкви[47].
Здание Всесоюзной студии грамзаписи с 1960 по 1994 год. Фото 2009 года
23 июля 1964 года ВСГ была включена в состав «Мелодии»[48] и стала центральной студией фирмы (по выражению редактора Анны Николаевны Качалиной, ВСГ была «рабочей лошадкой „Мелодии“»[49]).
С начала 1960-х годов все записи ВСГ производились только в стереозвучании, в 1970-х годах началось освоение квадрофонической записи[21]. В 1966—1976 годах ВСГ получила около 50 международных премий[22]. Из звукозаписывающей аппаратуры студия располагала, в частности, швейцарским четырёхдорожечным магнитофоном Studer J-87 (1971). Звукорежиссёр студии Рафик Рагимов, рассказывая о работе над первыми альбомами группы «Песняры» в 1979—1980 годах, упоминает 24-дорожечные Studer и Otari, английский пульт Amec, немецкие микрофоны Neumann U47[50].
С 1973 года в штате ВСГ был создан ансамбль «Мелодия» под управлением Г. А. Гараняна.
В системе ВСГ были выездные студии с передвижной аппаратурой для записи в других городах. Все фондовые[51] записи за пределами Москвы выполнялись только выездными студиями и специалистами. В тех редких случаях, когда записи для фонда делали местные звукорежиссёры, их работы сначала направлялись в Москву на худсовет, утверждённый руководством центральных студий[52]. В 1980-х годах работала выездная студия «Тонваген», также известная как «MCI», изготовленная в Лондоне и демонстрировавшаяся на московской выставке «Связь-80». На ней подпольно записывались некоторые группы: они ездили следом за студией и работали в ней по ночам[53]. Так, в 1983 году записались группы Аквариум и Странные игры, а в период с 1987 по 1989 года были записаны альбомы «Блок ада» и «Шестой лесничий» группы Алиса. Из официально записанных на студии дисков известен первый студийный альбом «Мастер» группы «Мастер».
В 1991 году преподобный Тайлер Стрэнд (англ. Rev. Tyler Strand) убедил руководство «Мелодии» разрешить использовать церковь для проведения воскресных служб. В конце 1994 года здание было окончательно передано Англиканской церкви[47][54].
На Кронштадтском бульваре, дом 7, в 1978 году вступил в строй Московский опытный завод грамзаписи (МОЗГ)[2], проект которого предусматривал помещения для звукозаписывающих студий[55].
Ленинградская
Здание Капеллы, где в 1959 году расположилась аппаратная Ленинградской студии грамзаписи. Фото 2004 года
Ленинградская студия грамзаписи открыта 29 апреля 1959 года[13] на проспекте Карла Маркса, дом 57. В том же году была создана аппаратная в здании Академической капеллы[56].
В 1964 году студия вошла в состав «Мелодии» в качестве самостоятельной структуры[13]. Записи проходили в здании Академической капеллы, а с 1988 года в помещении Лютеранской церкви на Большом проспекте Васильевского острова[57]. Первоначально студия была оборудована аппаратурой, разработанной Ленинградским оптико-механическим объединением, затем чешской аппаратурой фирмы Tesla[58].
По состоянию на 1970—1980-е годы 70 % репертуара студии составляла классика[57]. Каждый музыкант имел свою тарифную ставку и на этой основе получал гонорар за запись. Дирижёр симфонического оркестра получал примерно 400 рублей за одну-две недели работы над грампластинкой[57]. По воспоминаниям Анатолия Васильева, записывавшегося на Ленинградской студии в 1967 году в составе группы «Поющие гитары», их гонорар был меньше:
В студии расставляли микрофоны, выходила группа и начинала играть. Если кто-то что-то запарывал, звукорежиссёр нажимал на кнопку «стоп» и все начинали играть по новой, и так по нескольку раз. Платили нам 7 рублей за день записи, а вот что касается денег за проданный тираж, который был многомиллионным, то мы, по-моему, ничего так и не получили[57].
По его словам, в те времена существовал негласный закон, по которому на диске-гиганте могли звучать только две собственные композиции, а остальное место отдавалось песням членов Союза композиторов.
Ленинградская студия отличалась новаторским подходом к звукорежиссуре. Например, звукорежиссёром Виктором Диновым впервые в СССР стал применять метод записи наложением.
Преемником Ленинградской студии в 1990-х годах стала Петербургская студия грамзаписи, которая располагает фоноархивом, созданным за все годы её существования и насчитывающим более чем 4500 наименований. В основном, это записи классической музыки. Фонограммы хранятся на аналоговых и цифровых носителях[59]. По состоянию на 2008 год в составе было три тон-ателье и четыре аппаратные[13].
Рижская
Композитор Маргер Зариньш, звукорежиссёры Язепс Кулбергс и Александрс Грива в Рижской студии грамзаписи. Фото 1970—1980-х годов
Студия звукозаписи Рижского завода (латыш. Rīgas skaņu ierakstu studija) была основана в 1958 году[60] с филиалами в Таллине и Вильнюсе.
В 1964 году вошла в состав «Мелодии». Первоначально записи проводились в помещении Латвийского университета[61]. Затем студия переехала в здание Реформаторской церкви на Конюшенной улице, дом 10, в Старом городе. Музыкальные специалисты утверждали, что помещения с подобной акустикой не было во всей Прибалтике[62]. Рижская студия одной из первых в составе «Мелодии» перешла на стереофонию — первой записью стало выступление болгарского хора «Гусла». Студия располагала качественным оборудованием: швейцарскими микрофонами, современными пультами и магнитофонами[63].
В начале 1980 года журнал «Мелодия» писал, что в аппаратной Рижской студии грамзаписи, находившейся в одном из помещений Домского собора, звукорежиссёр Я. Кулбергс, редактор Х. Саулите и инженер звукозаписи В. Каксис провели записи органной музыки латышского композитора Индулиса Калниня в исполнении органиста П. Сиполниекса. Записи были выпущены на грампластинке «Сувенир рижского Домского собора»[64].
Янис Лусенс, один из основателей латышской группы «Зодиак», вспоминал о начале 1980-х годов:
Главное, что нам повезло со звукорежиссёром Александром Гривой, который фактически стал продюсером нашей первой пластинки. Он прекрасно чувствовал новую западную музыку и понимал, что там много хорошего…[65]
С начала 1970-х годов в студии работал редактор Алдис Эрманбрикс (латыш. Aldis Ermanbriks), ставший после отделения от «Мелодии» в 1992 году, её директором[66].
Производство грампластинок в ссср
Грампластинки – носитель информации прошлого. В память сразу всплывает проигрыватель-вертушка, стопка запылившихся конвертов с дисками, теплый, с шершавою поверхностью винил. Многие думают, что винил потерял свою актуальность, но есть люди, которые до сих пор хранят и оберегают тот заоблачный «привет».
Именно СССР занимала лидирующие позиции по выпуску винила.1 сентября 1910подмосковная Апрелевка стала площадкой для грампластинок. Ее открыли выходцы из Германии Готлиб (Богдан) Молль и его сын Иоганн (Иван). Metropol и Record две марки, под которыми были выпущены первые 500 тысяч пластинок. Ими торговали, где только можно: на ярмарках, базарах, в лавках, магазинах. Как-то незаметно обретая популярность. И на просторах империи зазвучала музыка. Их крутили на всех празднествах. Частушки, романсы, марши разносились по всей округе, привлекая к себе еще больший интерес. Диаметр блина мог превышать 1,5 метра, поэтому началось увеличение габаритов граммофона.
Революция принесла с собой национализацию. По приказу Ленина, начали запуск пластин с выступлением руководителей. Шеллак, из которого собственно зависело все производство, заканчивался, а приобрести средств не было.
В 30-еснова открылся. Тысячи мастеров выпускали более 19 миллионов в год.Во время ВОВ производительность снизилась. Хотя спрос упал, но самым главным достижением можно считать запись «Священная война» ансамбля Александрова.
Возобновилась работа с новой мощностью в 50-е. В 1961 появились стереофонические пластинки. Стандартные же выпускались вплоть до 1971 года.
Стоит вспомнить и создание. Но Апрелевский — главный: 65% доля грампластинок по всему союзу. Появилось новшество — учебные записи. В 60-е и 80-е активно записывалась эстрада. В этот период было более трех тысяч рабочих мест. Увеличилась и сама партия, до 5 миллионов в год.
В 1991 не стало «Мелодии», Апрелевский заводобрел самостоятельность. Но вскоре тираж теряет свои позиции. В1993 он составлял всего какие-то10 миллионов. 1995 год время отказа от пластинок и переход на изготовление современных магнитофонных кассет. Для сохранения фабрики, руководство пошло на беспрецедентный поступок. Налаживали другое производство, совершенно неотносящееся к изначальной деятельности.
В 2002 завод объявили банкротом. Благодаря увлеченным людям коллекция грампластинки были сохранены.Она была передана в надежные руки хранителя Наро-Фоминского историко-краеведческого музея.Некоторые экспонатов отошла, школам, библиотекам. Совсем недавно на месте.
автор: tambo
